...«И гений, парадоксов друг» — гений и впрямь может быть другом парадоксов своей биографии... Как только писателя причисляют к сонму классиков — происходит небожественное чудо: живого человека заменяет икона в виде портрета в кабинете литературы, а всё, что не укладывается в канон, как будто стирается ластиком из его биографии. А не укладывается не так уж мало. Пушкин — «Солнце русской поэзии» — в жизни был сердцеедом, разрушившим множество женских судеб, а в личной переписке — иногда и пошляком. Можно умиляться светлым отрывкам из недавно введённого в школьную программу «Лета Господня» Ивана Шмелёва, но как забыть о том, что одновременно с этой книгой он писал пламенные оды в поддержку Гитлера? В школе обходят эти трудности, предлагая детям удобный миф, «хрестоматийный глянец» вместо живого человека. В этой книге есть и не слишком приглядные подробности из биографий русских классиков. Их вполне достаточно для того, чтобы стряхнуть с их тел гранитночугунную шинель официозной иконы. Когда писатели становятся гораздо более живыми, чем на страницах учебников, то и их позитивное воздействие на нас обретает большую ценность.
...I geniy, paradoksov drug geniy i vpryam mozhet byt drugom paradoksov svoey biografii... Kak tolko pisatelya prichislyayut k sonmu klassikov proiskhodit nebozhestvennoe chudo: zhivogo cheloveka zamenyaet ikona v vide portreta v kabinete literatury, a vsye, chto ne ukladyvaetsya v kanon, kak budto stiraetsya lastikom iz ego biografii. A ne ukladyvaetsya ne tak uzh malo. Pushkin Solntse russkoy poezii v zhizni byl serdtseedom, razrushivshim mnozhestvo zhenskikh sudeb, a v lichnoy perepiske inogda i poshlyakom. Mozhno umilyatsya svetlym otryvkam iz nedavno vvedyennogo v shkolnuyu programmu Leta Gospodnya Ivana SHmelyeva, no kak zabyt o tom, chto odnovremenno s etoy knigoy on pisal plamennye ody v podderzhku Gitlera? V shkole obkhodyat eti trudnosti, predlagaya detyam udobnyy mif, khrestomatiynyy glyanets vmesto zhivogo cheloveka. V etoy knige est i ne slishkom priglyadnye podrobnosti iz biografiy russkikh klassikov. Ikh vpolne dostatochno dlya togo, chtoby stryakhnut s ikh tel granitnochugunnuyu shinel ofitsioznoy ikony. Kogda pisateli stanovyatsya gorazdo bolee zhivymi, chem na stranitsakh uchebnikov, to i ikh pozitivnoe vozdeystvie na nas obretaet bolshuyu tsennost.
