«Дневник» всемирно известного прозаика и драматурга Витольда Гомбровича (1904–1969) — выдающееся произведение польской литературы XX века. Гомбрович — и автор, и герой «Дневника»: он сражается со своими личными проблемами как с проблемами мировыми; он — философствующее Ego, определяющее свое место среди других «я»; он — погружённое в мир вещей физическое бытие, терпящее боль, снедаемое страстями.Как сохранить в себе творца, подобие Божие, избежав плена форм, заготовленных обществом? Как остаться самим собой в ситуации принуждения к служению «принципам» (верам, царям, отечествам, житейским истинам)?«Дневник» В. Гомбровича — настольная книга европейского интеллигента. Вот и в России, во времена самых крутых перемен, даже небольшие отрывки из него были востребованы литературными журналами как некий фермент, придающий ускорение мысли.«Я осмелел потому, что мне абсолютно нечего было терять — ни почестей, ни заработков, ни друзей. Я должен был найти себя и на себя же опереться, потому что ни на кого другого опереться я не мог. Моя форма — это мое одиночество».дневник, Польша, 20 век, интеллигенция
Dnevnik vsemirno izvestnogo prozaika i dramaturga Vitolda Gombrovicha (19041969) vydayushcheesya proizvedenie polskoy literatury XX veka. Gombrovich i avtor, i geroy Dnevnika: on srazhaetsya so svoimi lichnymi problemami kak s problemami mirovymi; on filosofstvuyushchee Ego, opredelyayushchee svoe mesto sredi drugikh ya; on pogruzhyennoe v mir veshchey fizicheskoe bytie, terpyashchee bol, snedaemoe strastyami.Kak sokhranit v sebe tvortsa, podobie Bozhie, izbezhav plena form, zagotovlennykh obshchestvom? Kak ostatsya samim soboy v situatsii prinuzhdeniya k sluzheniyu printsipam (veram, tsaryam, otechestvam, zhiteyskim istinam)?Dnevnik V. Gombrovicha nastolnaya kniga evropeyskogo intelligenta. Vot i v Rossii, vo vremena samykh krutykh peremen, dazhe nebolshie otryvki iz nego byli vostrebovany literaturnymi zhurnalami kak nekiy ferment, pridayushchiy uskorenie mysli.YA osmelel potomu, chto mne absolyutno nechego bylo teryat ni pochestey, ni zarabotkov, ni druzey. YA dolzhen byl nayti sebya i na sebya zhe operetsya, potomu chto ni na kogo drugogo operetsya ya ne mog. Moya forma eto moe odinochestvo.dnevnik, Polsha, 20 vek, intelligentsiya
